На фоне местной, наполненной
нищетой и борьбой за выживание жизнью, наши дрязги и склоки выглядят, как
минимум, глупо. Прилетев сюда, сразу же попадаешь в атмосферу хаоса, в которой
каждый ищет как выжить, при этом использует все доступные ему методы. Хаос
выражается во всем, в движении на дорогах, в мыслях, в ценах и возможности
выторговать такую скидку, что в нашей реальности просто нереально. Автомобили,
мотоциклы, велосипеды и просто пешеходы передвигаются по улицам и дорогам в
порядке личного приоритета и не реагируют ни на звуковые, ни на другие сигналы.
При этом никто ни в кого не врезается, не кричит, не толкается, не ругается.
Просто двигаются каждый по своим делам. Первые часы просто ошеломляют. Не важно
впервые ты здесь или считаешь, что привык к местному колориту.
Цены на товары здесь назначают
исходя не из коммерческой конъюнктуры или других экономических показателей, а
исключительно глядя на твой внешний вид. Если ты местный, то бусы в подарок для
любимой жены, тебе обойдутся в 50 рупий, если белый, то - в 250, если хорошо
одет и говоришь на английском или немецком, то - в 1000, а если не умеешь
торговаться, то и того больше. При этом, если ты скажешь, что знаешь реальную
цену, то, во-первых, ты заблуждаешься, ее никто не знает, а во-вторых, это нисколько
не смутит продавца, он улыбнется и предложит тебе цену на категорию ниже. В
итоге, при наличии определенных навыков, с 1000 рупий можно опуститься до 100 и
все останутся довольными.
Катманду производит неизгладимое
впечатление своим шумом и, на первый взгляд, бестолковым суетным движением.
Только влившись в этот поток, слившись с ним, став его частью, ты понимаешь его
целеустремленность и направленность. Странно видеть в хаосе тысяч личных
интересов единое движение. Здесь все такое. Взять бамбуковый куст. Имея один
общий корень, он все же не является деревом, и все его стволы самостоятельны и
причудливо изогнуты по воле ветра или животных. Грязь и пыль не смущают местное
население. Мусор выбрасывают, выходя из калитки, под ноги уворачивающимся
прохожим. Канализация выходит из домов прямо в арыки, проложенные вдоль
тротуаров.
Белых людей здесь уважают. Это
чувствуешь сразу же как только прилетаешь. Тебя выделяют из толпы приезжих и
проводят мимо всех "миноискателей" и длинных очередей. Однако, если
ты не знаешь местных расценок, то рискуешь уехать на такси за три или четыре
реальные цены. Уважение и возможность облапошить не конфликтуют между собой в
душе непальца, которому необходимо кормить семью. Через некоторое время
понимаешь, что уважение - это всего лишь средство для того, чтобы на тебе
заработать. Не то, чтобы здесь неискренние люди и все что им от нас нужно – это
наши деньги. Просто здесь деньги очень нужны и, если можно взять с тебя
побольше, поверьте, с вас возьмут по максимуму. При этом будут уважать и
называть "сэр".
Погрузившись в грязь Катманду,
постепенно покрываешься местной пылью и привыкаешь к постоянному шуму, который
затихает на некоторое время по ночам, чтобы с утра начаться с новой энергией.
Двигаться комфортно здесь можно только в потоке, игнорируя призывы торговцев. В
противном случае можно просто сойти с ума. Лавки, лавочки и магазинчики,
находящиеся в каждом доме, гарантируют, что в любом случае мы придем к
намеченной цели. Реплика типа: я видела на той улице чудный шарфик, здесь не
проходит, тот же самый шарфик обязательно найдется в любом месте и не факт, что
дороже.
Второе, что после толчеи
бросается в глаза – это идолы. Этот город наполнен ими. Самые разные, большие и
маленькие, известные и совсем непонятные. Красные и синие, зеленые и просто не
крашеные. Бронзовые и деревянные, но чаще глиняные. Им поклоняются, их чтят, им
служат. Когда мы выезжали из Катманду в Читван, то наш водитель поставил нам
ультиматум, что поедет только туда, куда ему будет удобно. В результате чего мы
решили его сменить и стояли на окраине столицы в ожидании нового транспорта. Я
обратил внимание на небольшой жертвенник. Он был обычным: небольшой столб с
углублением, в котором стоял идол. Мне не было видно что это был за божок, но
мое внимание привлек постоянный звон колокольчика, подвешенного возле
жертвенника. Несмотря на раннее утро, к идолу выстроилась очередь женщин,
которые держали на металлических тарелках какую-то пищу. Подходя к идолу, они звонили
в колокольчик, привлекая внимание своего бога и оставляли ему часть из
принесенного. После этого второй раз звонили в колокольчик и уходили домой.
Меня поразило то, что все эти люди выстраиваются в очередь к многочисленным
идолам для того чтобы почтить своего бога, который просто банальный идол,
мелкий бес, который ни на что не способен. Я задумался над тем, что не так
много христиан звонят в колокольчик поклонения в пять утра, чтобы встретиться с
Богом, Который небеса сотворил, искупил нас своей кровью и дал нам спасение
вечное.
Я смотрел на этих людей,
стекавшихся к мертвому идолу и, с одной стороны жалел их, а с другой понимал,
почему здесь Церкви такие живые и многолюдные. Он умеют чтить… Для них поклонение
- это часть жизни, а не обряд. Они не служат богу поклонением, они этим живут.
Вся их жизнь - поклонение. Познав Живого Бога, они отвергают идолов и с тем же
рвением начинают служить Ему, превращая все в поклонение Господу.
Жизнь в провинции отличается от
столицы не только меньшей суетой, но и концентрацией идолов. Связано это с
меньшей плотностью населения. Однако, это не означает, что язычество здесь
менее махрово. Напротив, традиционные буддийские и индуистские верования
переплетаются с деревенскими дремучими традициями. Многобожие помноженное на
суеверия - настолько гремучая смесь, что разобраться в ней практически нет
возможности.
Суета здесь отсутствует. Каждый
спокойно делает свое дело и даже парень, который пахал свой участок на паре
волов, делал это настолько неспешно, что казалось, что смотришь на замедленную
съемку. Женщина, перебиравшая нуд, также никуда не торопилась и, когда мы
заговорили с ее мужем, отвлеклась и присоединилась к беседе. Здесь все по-другому.
Заказав еду в местной забегаловке, можно прождать достаточно долго, потому что
никто никуда не торопится. Такая неторопливость проявляется во всем: в еде, в
беседе, в работе, в служении и в планировании. В конце нашего пребывания здесь
мы выделили один день на посещение достопримечательностей. Наш сопровождающий,
проснувшись утром, позавтракав и побеседовав с земляками, пошел в душ. Там он
провел максимум времени, которого хватило бы паре западных женщин для полного
приведения себя в порядок. Все это время мы его ждали. Потом, мы заехали к его
тете, посетили пару мест с потрясающим видом, а к главной достопримечательности
добрались только к закату. Когда машина остановилась и нам сообщили, что дальше
необходимо около часа идти пешком, я, мягко говоря, расстроился. Я спросил
брата зачем мы сюда приехали, ведь через час будет темно и мы ничего не увидим?
На что он ответил, что я абсолютно прав.
–
Тогда зачем
мы поехали? – спросил я.
–
Вы же хотели
посмотреть горы? – недоумевал он.
–
Да, но я их
не увижу?
–
Нет, не
увидишь, потому, что через полчаса стемнеет…
–
Зачем мы
приехали?
–
Чтобы
посмотреть горы…
Пришлось ехать на следующий день.
Непалец, который нас сопровождал ни мало не расстроился. Мы в пустую потратили
время и деньги, катаясь по горам, а он посчитал это неважным: ну не получилось
и не получилось…
Впечатление от Церквей у меня
также сложилось неоднозначное. Поклонение мне не показалось глубоким. Именно не
показалось, потому что я понимаю, что их формы поклонения могут и не
производить на меня того впечатления, которое я хотел бы. Однако попытки
копировать западное поклонение мне однозначно не понравились. Не смотря на то,
что местные мотивы несомненно близки всем непальцам, многие поют Хилсонг и
прочие западные песни, которые вызывают у многих зевоту. Барабаны в Церквях
смотрятся нелепо, да и звучат также. Верующие же отдаются поклонению полностью.
Они не просто поют для своей души или какой-то другой цели – они действительно
поклоняются.
Молитва здесь – центр служения,
по крайней мере в тех общинах, где мне довелось побывать. Молятся обстоятельно
и подолгу. Вместе и по очереди, на языках и на непали. Без молитвы здесь просто
не выжить. Народ это понимает. Потому Бог и являет Себя в силе, показывая Свою
любовь и даруя благословение.
Именно в деревнях очень ощутима
разница между христианами и язычниками. В столице эта разница практически не
различима. Патриархальная жизнь напротив очень выявляет все плюсы жизни с
Богом, преподнося их простым людям, которые ищут другой, более счастливой
жизни. Поэтому проповедовать здесь легко.
К концу поезди я поймал себя на том,
что перестал обращать внимание на идолов, они действительно перестали меня
нервировать. Поняв это, я несколько испугался: а не подпал ли я под их
действие? Стал проверять сердце и не обнаружил изменений. Просто идолы
перестали меня цеплять. Специально подошел к капищу и прислушался к ощущениям.
В тишине и мраке, как духовном, так и материальном, понял,что отношусь к ним
как тому, что висит у нас в православных храмах – ровно. Стало не по себе,
показалось, что и там, и там один и тот же дух. Это стало настолько очевидно,
что на мгновение показалось, что стою именно перед стеной икон, а не перед
ровными рядами идолов. Как и у нас перед ними горят свечи, которые приносят
верующие, как и у нас место полно благовоний. Как и у нас…
И мне захотелось домой…
0 Комментарии