Иногда, кажется, что ты сходишь с ума. Иногда, кажется, что уже сошел. Иногда ты уже принял решение сдаться. Но, не смотря на это, продолжаешь двигаться дальше. Не знаю почему. Все говорит о том, что ты давно должен был сдаться. Но ты все еще жив и продолжаешь сражаться. Почему? Зачем?
Постоянно задаешь себе вопрос: кому это нужно? Молишься и спрашиваешь Бога о смысле всех действий. И не всегда получаешь ответ. Ты посвятил свою жизнь служению. Ты решил идти до конца. Но врагов стало так много. Друзей так мало. Последователей также не много. Понимающих еще меньше, а верных единицы.
Много было передумано и переоценено. Многое понято. Но многое так и остается непостижимым. Так до конца и не понял глубину человеческого безумия. Так и не смог оценить всю силу нашего положения. Или его слабость. Уже не первый день служу и все время удивляюсь тому, что вижу и переживаю.
***
Женщина кричала на улице. Кричала истошно, с истерикой. Кричала, не осознавая того, что ее истерика привлекает людей. Не обращая внимания на то, что ее поведение делает ее смешной. Она кричала вслед человеку, просто уходящему прочь: В-О-Р-Ы-Ы-Ы-Ы!!!
Крик был истошным. Жутким. Нечеловеческим. Искренним. Ее обокрали. У нее украли то, что никогда не было ее. То, что и не могло быть ее. То, что невозможно украсть. У нее украли Церковь! Украли нагло и цинично. Забрали. Просто забрали.
Она служила. Она молилась. Кроме нее никто не молился. Никто не стоял кроме нее в проломе. Никто не приложил столько усилий. Никто не платил такую цену как она. Только она одна любила всех чистой и истинной любовью. И вдруг все полетело прахом. В один миг. В один прекрасный день пастор не пришел на служение. Вместо него пришло заявление. Его заявление об уходе.
Ее истерика на том служении запомнилась всем. Как он смел!? Он должен был служить нам, а он не хочет. Многолетний ропот и интриги, попытки смены власти, манипуляции людьми, устранение неугодных. Все это оказалось тщетным. Теперь никто не сможет понести ответственность за ее дела.
Не все поддержали ее гневную речь. Не всем понравилась ее злоба. Некоторые предпочли уйти с опальным пастором. И они не согласились с ней.
Те, кто ее обидел, продолжали служение в том доме, который она не строила. Пели в микрофоны, которые она не покупала. Сидели на стульях, которые она не любила. Они раздражали ее. Они были не правы, но они продолжали жить. Они не обращали на нее внимание. Они нагло продолжали свое дело.
И это она кричала на улице. Кричала не думая. Не глядя. Не останавливаясь.
Она говорила, что молитва – это ее жизнь. Она роптала на Бога и на себя из-за того, что ее молитвы не были услышаны. Она считала себя молитвенником. Регулярно и настойчиво молилась за всех и обо всем. Но иногда Бог всеже отвечал на эти молитвы и люди получали благословение. Она провозглашала исцеление тела и души. Ее слова источали благодать. К ней приходили помолиться. Именно ее молитвы были востребованы. Многие относились и относятся к ней как проводнику Божьего исцеления и Божьей воли.
Многие говорили, что только ее молитву слышит Бог. Многие до сих пор так и считают. Люди поговаривают: если она помолится, то я получу исцеление! Получу освобождение! Получу благословение! Она давала надежду.
И это она кричала на улице. Истошно. Утробно с надрывом. Так, что волосы шевелились.
Она учила людей любви и терпению. Ее жизнь поражает терпением и страданиями. Она много претерпела и многим сочувствовала. Она помогала бедным. Кормила голодных. Успокаивала разгневанных. Слушала и понимала. Утешала и ободряла. Для многих ее слова служат помощью в трудную минуту. Ее дух подкупал силой. Ее решимость служит примером. Ее называют сильной женщиной.
И это она кричала на улице. Жестикулируя руками. Тыча пальцем. Призывая к справедливости. Требуя внимания.
Это она обвинила пастора во всех грехах. Ссылаясь на Господа, она утверждала, что знает о том, что он согрешил с несколькими сестрами из церкви. Это она могла судить. Это она не могла простить. Это она не могла успокоиться. Это она говорила слова, которые можно расценить как проклятие. Это она искала правду, исследуя до глубины жизни. Она искала любые проблемы из жизни пастора. Собирала компромат. Она боролась с несправедливостью. Она утверждала истину. Обличала. Открывала глаза.
И это она кричала на улице. В-О-Р-Ы-Ы-Ы!!! Ее голос трудно узнать. Он полон злобы.
Это она плакала на совете старших. Это ее слезы стали единственным доказательством вины пастора. Это ее слова стали оружием праведности. Это она свидетельствует против. Она помогает Богу решить проблемы в Его Царстве. Она орудие справедливости. Она оплот правды. Учитель невежд.
И это она кричит на улице. Это ее голос разносится по городу, наполняя сердца холодом.
Это она истинная пятидесятница. Она опора церкви. Она проповедует и учит. Она решает и управляет. Она мерило. Она столп. Она дает слово приносящее жизнь. Она проповедует о Христе, свидетельствуя о Его любви и прощении.
И это она кричит на улице. Это она требует крови. Это она требует возмездия. Это она не просит о милости. Ведь речь идет не о ней. Это она действительно реальное лицо современной религии. Зло в оболочке милости.
***
Этого я и не понимаю. Не могу. Не хочу. Почему люди так легко забывают о милости, о любви, о прощении, когда речь идет не о них.
Меня поражает кровожадность верующих, которые будут преследовать до тех пор, пока не уничтожат. Пока не добьют. Пока не исполнят своего мщения.
И еще меня поражает то, что мы часто бываем так требовательны в том, что нам не принадлежит и чего мы не должны касаться.
Меня раздражает оскорбленность уличенного взяточника, снятого со служения и обвиняющего в своих грехах других.
Мне понятно поведение "бегающих", которые потеряли служение из-за того, что утренние пробежки превратились в штаб квартиру плана "Барбаросса", и порочащих того кого не смогли свергнуть.
Мне понятна озлобленность пойманного на воровстве казначея. Обида несостоявшегося служителя.
Но не понятно, почему все это принято и одобрено официальной церковью.
Мне не все понятно. Но я продолжу делать то, что хочет Бог. Я молюсь за город. Молюсь о его спасении. Не обращая внимание на то, что происходит. Я возможно и нет прав, но уверен только в том, что делаю то, что хочет Бог.
Эта уверенность предает мне силу. Возможно, я и не прав. Возможно. Но всеже рискну сделать то, что должен. А именно оставаться верным Богу. Верным призванию. Я так всегда поступал.
Именно поэтому в моем сердце царит покой. А на улице все кричит женщина. Изрыгая проклятия. Это и есть истинное лицо современной пятидесятнической религии.
0 Комментарии